Публикации

В статье описана механика «чернобыльской» коллективной травмы (Ассманы) и показаны способы обеспечения онтологической безопасности (Э. Гидденс) людьми, имеющими опыт проживания в малых городах, загрязненных радиацией (Новозыбков Брянской области и Плавск Тульской области). Выводы исследования основаны на анализе глубинных интервью (N=39).

At the dawn of the twenty-first century, freelance work through online platforms emerged as a new phenomenon, gradually becoming a distinctive feature of the digital economy. This paper traces the development of freelance platform work in the Russian Federation and the wider post-Soviet space. The study utilizes unique data from four online surveys conducted by the authors in 2009, 2011, 2014 and 2019 via the leading general-purpose platform for creative and knowledge-based work, FL.ru operating in the Russian language. The common methodology used to collect and analyse the data from each survey provides an opportunity to shed light on the dynamics of key indicators over the ten-year period. The study investigates socio-demographic characteristics of freelancers and their careers, motivations, working conditions and well-being, as well as the problems that freelancers encounter in their relationships with clients. Overall, the results point to the increased importance of platforms, the diffusion of the new model of work among the wider population, and the persistent informality that may hinder the future development of the online labour market. The lack of basic labour rights, collective representation and social protection is also a pressing concern.

Earning has been traditionally prescribed to male identity, while housekeeping management to the female. The opening of the labor market for women partly weakened gender inequality and the connection between gender and economic performance. However, that decision only opened a “male” economic role for all and kept the “female”-governing household expenditures underestimated. Based on the data of 37 in-depth interviews with middle-class housewives from Moscow, Russia, carried out between 2014-2019 using grounded theory methodology, the chapter reconstructs two lines of argumentation used by women to justify that management of household expenditures can be chosen as a main economic activity without the shame of failing modern gender standards. The first one is denoted as a “consumptive thrift” or “frugal approach.” It explains expenditures of a household as a form of saving and a way to obtain control over the family’s budget and needs. This approach uses economic rationality to suppress impulsive decisions and emphasize the similarity with actions of earning. The second logic is described as “consumption as social reproduction” or “abundant approach.” It points to the dissimilarity between female-driven spending to male earning. In this view, household expenditures make the family a domain of recovery, satisfaction, and relational work that is impossible without the satisfaction of desires.

Анализируется актуальность для современной России двух статей Чаянова: "Что такое аграрный вопрос?" и "Возможное будущее сельского хозяйства".

Современная политика общественного здравоохранения разрабатывается в расчете на высокую мотивацию индивидов. Однако и российские, и зарубежные исследования свидетельствуют о дефиците у населения заботы о собственном здоровье и игнорировании профилактических мер. В данной работе проблематика самозаботы о здоровье обсуждается не как вопрос индивидуальной воли, а как личностный выбор между конкурирующими представлениями о ценности здоровья, существующими в разных значимых для индивида социальных полях. На основании абдуктивного анализа 27 глубинных интервью с россиянами, проживающими в крупных городах, демонстрируется, что спрос на здоровье и практики самосохранительного поведения возникают у индивида тогда, когда забота о здоровье получает дополнительную ценностную нагрузку в значимых для идентичности социальных кругах. И, наоборот, «зацикливаться» на заботе о собственном здоровье человеку особенно сложно, если это не совпадает с ценностями окружения.

Цель исследования — выявить, как на протяжении 2005—2020 гг. менялись оценки достаточности будущей пенсии со стороны россиян, еще не вышедших на пенсию, а также их представления о путях обеспечения приемлемого уровня жизни на пенсии (в целом по России и в разрезе социально-демографических групп). Для этого авторы используют данные о пенсионных стратегиях россиян, собранные в ходе ежегодного «Мониторинга финансового поведения населения России (2009—2020 гг.)» НИУ ВШЭ, а также данные за 2005 г. «Мониторинга финан- совой активности населения» (ЦИРКОН) и 2007 г. (НАФИ). Ключевой вывод работы заключается в том, что, несмотря на произошедшие демографические, экономические, и институциональные изменения, пенсионные стратегии лю- дей не изменились в лучшую сторону: все меньшее число россиян полагает, что пенсии им будет хватать для жизни, также уменьшается число тех, кто рассчитывает на получение дополнительных доходов на пенсии. Финансовые стратегии сбере- жений на пенсию, хотя и выросли в охвате, так и не стали распространенными.

В последние годы мы активно наблюдаем, как стартапы Кремниевой доли- ны становятся ведущими корпорациями мира. Они транслируют отказ от привычного контроля за деятельностью сотрудников, не следят за тем, во сколько те приходят на работу или во что они одеты, делегируют права принятия решений работникам и внимательно относятся к их мнению. Но что же происходит за закрытыми дверями этих, казалось бы, постмодер- нистских компаний, пропагандирующих подобную открытость и отказ от иерархии и бюрократических правил? Как и кем осуществляется контроль? Книга Кэтрин Турко (2016) приоткрывает завесу тайн и показывает, как в реальности устроены корпоративная коммуникация, культура и контроль в компании, управляемой миллениалами, взрослевшими вместе с социаль- ными сетями. Проведённое этнографическое исследование позволило ав- тору книги подробно описать, как выстраивается новая организационная форма — «разговорная фирма» (conversational firm), где кросс-иерархичная коммуникация является центральным механизмом для решения бизнес-за- дач. При этом важным выводом К. Турко становится то, что в подобных фирмах отказ от иерархии в коммуникации не ведёт к созданию «горизон-тальной» организации. Некоторые бюрократические практики неизменно адаптируются даже предельно «открытыми» и «прозрачными» компани- ями. Во многом это становится возможным благодаря тому, что сотруд- ники-миллениалы сами отказываются от части делегируемых им прав, понимая, что стабильная централизованная система принятия решений лишь поддержит свободное использование ими права голоса.

Данная работа преследует цель сравнить субъективные оценки социального статуса поколения миллениалов и их родителей – представителей реформенного поколения, – опираясь на данные «Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ (RLMS‑HSE)». В исследовании в группу миллениалов были включены респонденты в возрасте от 18 до 35 лет, хотя бы один раз принимавшие участие в опросе RLMS‑HSE в 2016–2018 гг.; группу родителей составили респонденты, в том же возрасте участвовавшие в опросе в 1994–1996 гг. Субъективный социальный статус определялся на основании того, как респонденты оценивали свое положение по шкалам материального благосостояния, доступа к власти и уважения. Полученные результаты показали, что поколение миллениалов в целом выше оценивает свое положение по всем трем шкалам по сравнению с представителями реформенного поколения. Тем не менее респонденты из обеих групп чаще всего помещают себя на средние (3–5) ступени шкалы материального благосостояния и средневысокие (5–7) ступени шкалы уважения. Наибольший разрыв наблюдается в случае субъективных оценок по шкале доступа к власти: 61,4% представителей реформенного поколения помещают себя на низшие (1–3) ступени, в то время как 64,3% миллениалов помещают себя на средние (3–5) ступени шкалы. Как показал корреляционный и регрессионный анализ, за исключением оценок по шкале уважения между субъективными социальными статусами родителей реформенного поколения и детей‑миллениалов в одном и том же возрасте не существует значимой связи. Субъективная оценка родителями своего социального статуса не оказывает влияния на субъективный социальный статус детей. Исключением является влияние высоких оценок по шкале доступа к власти у отцов реформенного поколения на высокие оценки детей‑миллениалов по той же шкале. К сожалению, из‑за смещения выборки родителей и детей в сторону населения, проживающего в менее развитых регионах, пгт и селах, с более низким уровнем образования и территориальной мобильности, полученные результаты нельзя распространять не всю генеральную совокупность, однако они представляют интерес как экспериментальный кейс.

Алкоголь является важной частью культуры многих народов, и модели его потребления различаются тем, как именно люди пьют, то есть какие напитки и в каких обстоятельствах употребляют, какие придают им смыслы и т. д. Эти аспекты обычно изучаются с точки зрения социологии, культурологии, антропологии, истории. Цель данной статьи — классифицировать публикации, посвящённые различиям в моделях потребления алкоголя, на основании доминирующей идеи. В первую очередь нужно обратить внимание на критерии выделения следующих паттернов: количественный (в зависимости от объёма и частоты потребления) и качественный (в зависимости от выбираемых напитков, обстоятельств, мотивов использования). Первый из них позволяет выделить такие часто используемые модели, как эпизодическое употребление алкоголя в больших количествах, злоупотребление, спорадический, постоянный лёгкий и интенсивный типы. В рамках второго чаще всего выделяют северный (основанный на водке), южный (базирующийся на вине) и центральноевропейский (предпочитающий пиво) типы. Акцент на мотивах потребления даёт возможность обнаружить четыре модели: усиление, совладание, конформизм и общность. Однако исследователи, как правило, хотят понять, чем объясняются различия в выборе паттерна потребления. Во второй части статьи мы обращаемся к систематизации таких объяснений на основе культурного, исторического и структурного подхода. В последней части статьи мы показали, что выделенные нами подходы позволяют объяснять особенности моделей потребления алкоголя в России и их изменение в течение последних двух десятилетий. Можно сделать вывод, что наиболее плодотворным является комплексное применение рассмотренных нами подходов — выделение паттернов на основе разнообразных критериев, объяснение их выбора как культурно-историческими факторами, так и с точки зрения различий между социальными группами, смыслами и мотивами потребления.

В работе предлагается комментарий к статье Н. Флигстина и С. Фогела «Политическая экономия после неолиберализма», перевод которой публикуется в настоящем номере журнала «Экономическая социология». Авторы обращают внимание читателей на то, что в работе американских исследователей не только проблематизируется содержание политических дебатов в США, но также формулируются базовые принципы экономико-социологического анализа различных хозяйственных систем в их связи с мерами политического регулирования и публичным контролем рынка. Приведены аргументы в пользу того, что статья Флигстина и Фогела представляет собой своего рода манифест новой экономической социологии, демонстрирующий её «политическое бессознательное», то есть ряд аксиоматических допущений об устройстве политической экономии капитализма, вытекающих из исследовательской перспективы экономической социологии и смежных с ней дисциплин. Структура предложенной в статье аргументации включает разбор нескольких теоретических и эмпирических направлений — дискуссию о разновидностях эмпирических моделей капитализма, тезисы о политической природе выбора институциональной архитектуры экономик, о способах организации отношений между корпорациями и обществом, а также о роли государства в современной экономике. Авторы отмечают, что так называемый неолиберальный поворот в социальной и экономической политике последних лет был отчасти обусловлен господствующим в экономической теории идейным принципом, противопоставляющим государства и рынки. Исследования в области экономической социологии, исторической социологии и сравнительной политической экономии демонстрируют ошибочность данного утверждения, предлагая концептуальный ресурс для того, чтобы помыслить капитализм заново.

Представленная статья посвящена анализу поведения россиян в условиях стремительного развития цифровых технологий в последнее десятилетие. К 2019 г. уровень владения различными цифровыми устройствами (стационарными компьютерами, ноутбуками, мобильными телефонами) заметно вырос по сравнению с концом 2000‑х годов. Наибольшую популярность среди россиян приобрели смартфоны. Доля владельцев смартфонов увеличилась с 6,4% в 2012 г. до 62,7% в 2019 г. Несмотря на это, около 26% россиян в 2019 г. не использовали никакие другие устройства, кроме кнопочного мобильного телефона. Особенно высок этот показатель был среди пожилых людей (64,1%). В 2019 г. лица младше 40 лет в среднем проводили перед экранами цифровых устройств от трех до четырех часов в день. Для старших возрастов этот показатель составлял 2–2,5 часа. Чем больше времени люди проводили перед экранами своих устройств, тем с большей вероятностью они испытывали утомление или беспокойство. Аудитория сети Интернет увеличилась с 10,3% в 2003 г. до 72,0% в 2019 г. среди населения в целом и с 22,4 до 97,8% среди молодежи. При этом неравенство в доступе к сети, обусловленное возрастом, уровнем образования и местом жительства, сохранилось. В наименьшей степени Интернет оказался доступен пожилым жителям села. По сравнению с 2009 г., в 2019 г. Интернет чаще использовался для поиска развлечений, общения, получения информации или совершения покупок; реже – для работы и учебы. В 2019 г. 79,3% всех пользователей сети Интернет посещали те или иные социальные сети онлайн. Доля пользователей, ежедневно посещавших социальные сети, выросла с 62,1% в 2016 г. до 71,3% в 2019 г. среди населения в целом и с 81,9 до 88,0% среди молодежи. Самой востребованной функцией социальных сетей в 2019 г. оставался обмен личными сообщениями (регулярно обменивались такими сообщениями 89% пользователей). Социальные сети воспринимались, прежде всего, как способ обмена информацией, способ отвлечься от повседневных проблем или получить поддержку. Высокая степень интенсивности онлайн‑общения в социальных сетях не коррелировала со снижением социальной активности офлайн.