Суррогатная медицина против суррогатной коммерции

20 марта на семинаре в Лаборатории экономико-социологических исследований НИУ ВШЭ с докладом «Surrogate commerce versus surrogate medicine: professional jurisdiction, conceptions of control and reputational risks in gestational surrogacy markets in Russia, Ukraine and Kazakhstan» выступила доцент Департамента социологии Бостонского Университета и ведущий научный сотрудник ЛЭСИ Аля Гусева.

В своем докладе Аля Гусева сконцентрировалась на рассказе о рынке суррогатного материнства как «поле» (в перспективе Флигстина) в Казахстане, который, по словам исследовательницы, отсутствует на мировой карте суррогатного материнства. В этой стране установился «медицинско-рыночный» режим: с одной стороны, это вроде бы услуга, оказываемая на коммерческой основе, с другой –суррогатное материнство фреймируется как вид медицинской помощи, что помогает легитимировать эту практику и поддерживать стабильность поля. Этому немало способствует законодательство: в Казахстане разрешено только гестационное суррогатное материнство, то есть то, при котором суррогатная мать лишь вынашивает ребенка, а генетический материал принадлежит паре биологических родителей. Единственным допустимым методом выступает экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО), но и оно доступно только парам, состоящим в зарегистрированном браке и подходящим под критерий одного из пяти диагнозов, связанных с нарушением репродукции.

Значимыми акторами поля являются врачи-репродуктологи, которые играют важную роль в поддержании его стабильности. Врачи активно способствуют развитию вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) в Казахстане (например, в 2010 г. они добились того, что ЭКО стало более доступным), но при этом боятся «запачкаться» в коммерческой составляющей суррогатного материнства, и поэтому стараются ограничить свою роль исключительно медициной (первичное обследование суррогатной матери, ЭКО и иногда ведение беременности). Подбором суррогатных мам и всеми коммуникациями занимаются специализированные агентства. Врачи воспринимают свою работу как медицинскую помощь бесплодной паре и стараются определять свою деятельность  в логике служения пациенту. При этом врач зачастую оказывается посредником между суррогатной матерью и будущими родители, поневоле оказываясь втянутым в их запутанные и нередко конфликтные отношения.

Все это значительно отличает ситуацию вокруг суррогатного материнства в Казахстане от России, и, тем более, от Украины, где оно переживает всплеск интереса родителей из других стран (например, Китая). Коммерциализация суррогатного материнства в Украине приводит к тому, что даже компании, которые ранее занимались продажей стройматериалов, теперь оказывают услуги «суррогатного туризма» в Украину.

В Казахстане ситуация совсем другая. Например, услуга не рекламируется нигде, кроме сайтов самих компаний, тогда как в Украине реклама висит чуть ли не на уличных столбах. По мнению докладчицы, именно медицинско-рыночный режим сдерживает коммерциализацию суррогатного материнства в Казахстане и сохраняет стабильность поля. Однако, как напоминает Гусева, поля не могут быть стабильными в течение длительного времени, и возможно, уже в ближайшее время ситуация в Казахстане изменится.

Первый дискуссант, Оксана Дорофеева, отметила любопытный факт, что врачи-репродуктологи воспринимают в качестве пациентов и стремятся оказать медицинскую помощь, именно будущим родителям, хотя основное взаимодействие ведут с суррогатной мамой, а не с ними. Аля Гусева согласилась с комментарием и дополнила, что доктора в интервью путались в том, кто же в рамках программы суррогатного материнства выступает пациентом, и что родителей еще могут именовать заказчиками.

Елена Бердышева в своих комментариях отметила, что в отличие от других акторов, для которых суррогатное материнство является политическим вопросом (государство, церковь), медики с проблемной легитимности новых услуг сталкиваются в своей практике и решают ее привычным для экспертных рынков образом: через фреймирование услуги как морально ориентированной (медицинская помощь) и разделение труда.

Ольга Кузина начала дискуссию о неполноте контрактов замечанием, что, возможно, вопросы морали актуализируются только в том случае, когда возникают проблемы с осуществлением контракта (если одна из сторон не выполняет условий договора), а в ситуации, пока все хорошо, аргумент морали не затрагивается. Ольга Хазова, старший научный сотрудник Сектора гражданского права, гражданского и арбитражного процесса ИГП РАН, отметила, что в случаях нарушения обязательств одной из сторон, в первую очередь необходимо защищать интересы ребенка.

В заключение Аля Гусева еще раз напомнила, что рынки-поля не могут долго сохранять стабильность и поделилась наблюдением о том, что казахские медики стремятся усиливать свою позицию на мировом репродуктивном рынке (но не в отношении суррогатного материнства), и что в связи с этим дальнейшее развитие рынка суррогатного материнства в Казахстане представляется крайне интересным.