Пользовательские инновации: теперь и в России

27 сентября в рамках семинара серии «Социология рынков» Лаборатории экономико-социологических исследований выступил Константин Фурсов, старший научный сотрудник Лаборатории экономики инноваций Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ. Доклад был посвящен инновациям, инициируемым пользователями, и особенностям этого феномена в России.

Свое выступление докладчик начал с определения «инноваций». В разное время термину приписывались разные значения: до начала XX века инновацией считалось любое изменение, с 1930-х гг. – результат предпринимательской деятельности, а с 1987 г. под инновацией понимается конечный продукт, принимающий вид нового или усовершенствованного продукта, технологического процесса или организационного метода. 

В исследовании были рассмотрены две модели инноваций, линейная и открытая. В линейной модели процесс создания инноваций начинается с науки (фундаментальных и прикладных исследований и последующих разработок), переходящей в технологии, которые в конечном счете находят воплощение в инновационных продуктах. При этом основным мотивом инновационной деятельности является возможность получить дополнительную прибыль. Поэтому в данной модели производитель – «на коне». Однако исследования обнаруживают интересный парадокс: в зависимости от вида деятельности при участии пользователей создается значительной число инноваций:  до 80% научного оборудования (von Hippel 1976), около 38% спортивного снаряжения (Franke & Shah 2003), 36% оснастки трубопроводов (Herstatt & von Hippel 1996), и так далее. Это заставляет пересмотреть классическую модель инновационного развития.

В открытой модели в качестве изобретателя и инноватора выступает пользователь, который видит выгоду генерируемого решения именно в его использовании (а не при продаже). Пользователь также обладает уникальным опытом, понимает, на решение какой проблемы ориентирована инноваций и готов делиться информацией на реципрокной основе.

Несмотря на различия моделей, между пользовательскими инновациями и инновациями производителя существует взаимное влияние: пользователи создают инновации, наиболее отвечающие их потребностям, а производители поддерживают наиболее успешные из них. Производители изначально опираются на данные маркетинговых исследований и разработки, а совместная доработка пользовательских инноваций позволяет выпустить на рынок более совершенный продукт.

В качестве примеров пользовательских инноваций докладчик привел аппарат искусственной вентиляции легких, глобальную волонтерскую сеть e-NABLE, в которой пользователи создают для нуждающихся протезы с помощью 3D-принтеров, а также вингсьют (специальный летный костюм). Из российских пользовательских инноваций самым ярким примером может служить каркасно-надувная байдарка, впервые спроектированная еще в советский период, но вышедшая на рынок только в 1990-е гг.

Данные для исследования брались из российских и зарубежных мониторингов разных годов. Респондентам также был задан вопрос о наличии опыта «домашних инноваций». Результаты исследования показали частоту в 9,6% (Fursov & Thurner, 2016), что в сравнении с предыдущими исследованиями является довольно высоким показателем. Самое низкое значение наблюдалось в Японии – 3,7% (Ogawa & Pongtanalert, 2011); в США, Великобритании, Канаде, Голландии и Финляндии значения колеблются в пределах 5-6%.

Основной мотивацией «домашних» инноваторов оказалось удовольствие от процесса создания нового продукта (3,7%), в то время как его дешевизна по сравнению с магазинным аналогом оказался наименее распространенным (0,4% респондентов). Самая же популярная сфера инноваций – домашнее хозяйство и быт, тут инновации претворяют в жизнь 32% респондентов, а самая непопулярная – спорт.

Типичный домашний инноватор в России – мужчина в возрасте 25–65 лет со средним профессиональным образованием и доходом выше среднего. По сравнению с выводами зарубежных исследований, россияне намного чаще рассказывают о своих изобретениях, а мотивы их инноваций – скорее эгоцентрические или альтруистические, нежели прагматические (направленные на коммерциализацию своих разработок или карьерный рост).

Как отметил Константин Фурсов, значительные преимущества в изучении инновационного поведения дает также изучение повседневных практик поведения населения, поскольку позволяет рассмотреть переход от ценностных установок к непосредственно поведению. Если отдельные практики еще не позволяют определить инноваторов, то их сочетания дают большие преимущества для их идентификации  в сравнении с социально-демографическими характеристиками. Отсюда следует вывод о перспективности исследований социальной укорененности практик, стилей жизни и «сломов» рутинных действий, стимулирующих инновационное поведение.

Доклад Константина Фурсова вызвал оживленную дискуссию. О чем свидетельствует значительное количество «домашних» инноваций в России? Подобный высокий уровень инновационного поведения может быть вовсе не показателем предпринимательского потенциала, а реакцией на неблагоприятные внешние условия, невысокое качество жизни и потребления. Также слушатели доклада задавали вопросы о методической стороне исследования. Рефлексия внесла ценный вклад в продумывание дальнейших исследований инновационного поведения. В частности, прозвучали мнения о необходимости изучения социально-демографических характеристик «домашних» инноваторов в удаленных регионах страны и факторов, побуждающих их к подобной деятельности. Студенты младших курсов образовательной программы «Социология», которые присутствовали на семинаре, признались, что открыли для себя понятие «инновации» с новой стороны и заинтересовались подобным подходом к изучению инновационной деятельности.

Анна Соколова, лаборант ЛЭСИ