"Одна восьмая тезисов об экономическом знании", - репортаж о семинаре серии "Социология рынков" на тему "Экономическое знание как предмет исследования: восемь тезисов". Докладчик: Г. Юдин*.
14 июня 2011 г. на семинаре серии «Социология рынков» Лаборатории экономико-социологических исследований обсуждался вопрос о границах социального и экономического. С докладом, тема которого была сформулирована как «Экономическое знание как предмет исследования: восемь тезисов» выступил Григорий Юдин*, младший научный сотрудник Лаборатории. Впрочем, в начале семинара было оговорено, что участники могут задавать вопросы, как только они появятся, и доклад вскоре превратился в дискуссию.
Социологический подход к экономическому знанию актуализируется в исследованиях, посвященных перформативности экономической науки, а также в работах, относящихся к области социальной истории либеральных идей. Такие исследования обычно сводятся к демонстрации того, как научное знание может обуславливать поведение объекта и формировать собственный объект. Однако целью доклада было заявлено помещение проблемы в более широкий контекст. Для этого, прежде всего, нужно перейти от экономической науки к экономическому знанию. Для определения понятия экономического знания было использовано понимание Фуко, согласно которому, знание представляет собой набор дискурсивных элементов, не имеет определенного субъекта и распределено в обществе. Также в рамках заданной цели важно не проанализировать случаи влияния экономической науки на реальность, которую она описывает (это уже делалось некоторыми представителями экономической социологии), а скорее ответить на вопрос о том, как она вообще может оказывать такое влияние и можно ли считать экономическое чем-то естественным и самоочевидным. Григорий Юдин* заявил, что при указанной постановке проблемы задача – не просто написать археологию экономического знания в стиле Фуко, а понять то, как «история полезности» разворачивается здесь и сейчас на наших глазах.
Первый тезис доклада – «Границы экономического подвижны» – выдвигается вслед за Карлом Поланьи, который обратил внимание на то, что в современных условиях экономические теории описывают реальность хорошо, но такое соответствие возможно только при наличии логики действия, которая существует в условиях саморегулирующихся рынков. Последние же являются историческим феноменом. Таким образом, главным вопросом экономической социологии для Поланьи является изменение места хозяйства.
Надо заметить, что обстоятельства сложились так, что ко второму тезису докладчику так и не удалось перейти (вернее, он не был высказан в форме тезиса, но обсуждался в ходе дальнейшей дискуссии). В этот момент руководитель Лаборатории первый проректор НИУ ВШЭ Вадим Радаев решил вмешаться, высказав удивление по поводу отсутствия вопросов у аудитории, и прокомментировал начало доклада. Его комментарии послужили вступлением к развернутой содержательной дискуссии, продолжавшейся до конца семинара.
Прежде всего, понадобилось более детально обсудить предмет анализа. Научный сотрудник Лаборатории Тагир Калимуллин попросил дать операциональное определение научному знанию и сказать, что таким знанием не является; к его вопросу присоединились и другие участники семинара. Было прояснено, что экономическое знание может быть представлено в виде предпосылок и представлений, в основе которых лежат критерии интереса и полезности. Таким образом, определяющим является личный интерес. Тогда возник вопрос по поводу того, исключительно ли эгоистический интерес является критерием выделения экономического знания, и не нужно ли отделить от него критерий рациональности. Григорий Юдин* возразил на это, что личный интерес невозможно отделить от рациональности. Вадим Радаев продолжил рассуждение: они неразделимы, если предположить, что человек последователен в следовании эгоистическому интересу. К вопросу определения экономического знания была добавлена еще одна реплика: Тагир Калимуллин поинтересовался, как можно различить экономическое знание и практики. Однако у Мишеля Фуко как раз знание и практики сплавлены; к тому же, на самом деле различение знаний и практики не так важно, как границы экономического в целом.
Для прояснения понимания темы Вадимом Радаевым был предложен пример, учитывая характер рассуждений докладчика: знание о том, что закопанные в определенном месте сольдо превращаются в денежное дерево, является экономическим и, более того, нас интересует распространение этого знания среди буратин. Это вызвало несколько комментариев: участники семинара попытались однозначно отнести к одной из обсуждаемых сфер другие случаи, такие, как известные поговорки и принципы, основанные на определенных представлениях о личном интересе, или современные и существовавшие в прошлом институты. Через некоторое время выяснилось, что нельзя заранее сказать, что какое-либо явление относится к сфере экономического. Вопрос о том, что является экономическим, а что нет – это эмпирический вопрос.
Научный сотрудник Центра фундаментальной социологии НИУ ВШЭ Дмитрий Куракин высказал соображение, что за тезисами об экономическом знании лежит имплицитное различение трех уровней: институционального (связанного с конкретными дисциплинами), эпистемологического (характеризуемого характером рассуждений) и уровня практики (на этом уровне принимаются решения и осуществляются действия обычными акторами в повседневной жизни). На каждом из них можно выделить понимание экономического, но они разные: и, вероятно, не столь важно то, как соотносится социальное и экономическое, но как эти три уровня соотносятся между собой и как влияют друг на друга.
Докладчиком было сделано утверждение, что граница между экономическим и социальным пролегает именно на третьем уровне, который можно было бы назвать онтологическим. Именно поэтому актуален подход, предлагаемый Фуко, подход, подразумевающий скрепление знания и практики. В силу такого представления Фуко не дает остенсивного определения знания, разрабатывая вместо этого теорию знания.
Вадим Радаев выразил сомнения по поводу того, что стоит делать основной проблемой границу между экономическим и социальным. Его поддержал, хоть и в несколько ином ключе, Дмитрий Куракин. Как заметил Куракин, исходя из того, что такое граница, можно представить себе, что социальное и экономическое – две области, между которыми проводится черта. Если происходит экспансия экономического и граница сдвигается, социального становится меньше. И это заключение неочевидное, неясно, из чего оно выводится.
Коль скоро существует напряжение между выбором действия в экономической логике и в логике социального, возникает необходимость разделять эти сферы. Иначе – если экономическое относится к социальному – у социального вовсе не оказывается границ, невозможно сказать, что являлось бы не социальным. Так обсуждение проблемы границы между социальным и экономическим вернулось практически в те же рамки, которые были установлены около полутора лет назад на методологических семинарах факультета социологии. Есть все основания полагать, что дискуссия еще не закончена.
Репортаж подготовлен Алисой Максимовой.
* Григорий Юдин включен Минюстом в список физлиц, выполняющих функции иностранного агента.